Открываю дискуссию о североамериканском феминизме


Открываю дискуссию о североамериканском феминизме

 

Из привановского архива.

 

Я долго не решался начать говорить о североамериканском феминизме. Мешали стеснения, сомнения в наличии почвы, ограниченность гуманитарного кругозора. Отсюда не находилась и форма. В состоянии такой неуверенности я обычно прячусь за авторитеты. Последнее время я пытался следовать фрейдистской публицистике Парамонова, эксгибиционистскому анэстеблишменту Лимонова и поэтическо-митьковскому стебу Гребенщикова. В данном случае я не мог выбрать Парамонова по вышеуказанной кругозорной причине, усугубленной почти полным неприятием местного телевидения. К тому же мутила ситуацию солидаризация с феминистами самого Парамонова. Лимонов казался идеальным кандидатом, но 90% аудитории Привана в прошлом выказали к нему враждебность, и я не мог позволить себе следовать эксгибиционизму до конца в столь щекотливом вопросе. Поза и среда Гребенщикова не имели ничего общего с обсуждаемым вопросом. Я и сам не находил в нем ничего поэтического.

И вот, когда на днях в моих руках оказался томик Шукшина, мне защемила сердце мысль о собственной идентификации с его типичным героем, интеллектуально обреченным трактористом, мучимым литературными открытиями. Такой самоиронический аспект показался мне достаточным прикрытием. К тому же, я выбрал форму дискуссии, и теперь мне не стыдно, если после этого вступления получится лишь пару слов содержательной части.

В конечном итоге нынешнее лицо «феминистского» социального уклада сформировано и контролируется мужчинами. Власть придержащими. В ключе этого тезиса я и предлагаю посмотреть на происходящее. То, что в результате страдают сами представители власти, как тот же Клинтон, вполне закономерно. Через двадцать лет коммунистического террора он тоже распространился на своих. То, что сходило Кеннеди всю жизнь и Клинтону в начале карьеры, становится все затруднительнее. Это уже не времена хиппи. Что права женщины на самом деле не волнуют основных игроков, по-моему достаточно очевидно. Но женщина стала мощным орудием игры. Если Кеннеди устраняли пулей, Хрущева мирным заговором, то Клинтона пытались женщиной. Это серьезный урок самому клану западного Зазеркалья.

Михаил Армалинский (www.mipco.com) в недавних заметках о проституции и поддержке Клинтона против феминистов, несмотря на популистско-коммерческий характер заметок, метко замечает символичность момента. Показательно, мол, отстоит ли Клинтон право сильного или спрут уже опутал американское общество. Он же привлекает внимание к фундаментальному статистическому факту повышения роли женщины в период отсутствия войн, что весьма характерно для Северной Америки. Это я могу использовать для объяснения начала использования женщин в большой игре. Здесь же следует искать корень выгоды усиливать и подстрекать женщину против мужчины, а не наоборот. Второй причиной такого акцента является политический резон усиления менее социально активной и агрессивной половины. Некая гарантия от вооруженных группировок и революций.

Приведу несколько фактов, иллюстрирующих такую политику. Они почерпнуты в основном из повседневного общения и некоторого личного опыта. Я сам недавно прошел через развод. Следящие за новостями могут существенно украсить этот список. Итак, в любом бытовом семейном конфликте полиция поддерживает женщину. Даже если она будет стрелять из автомата. Она остается в общем доме, а мужчина увозится до дальнейших разбирательств. В средствах массовой информации идет постоянная травля любой сексуальной активности. Прилизанная коммерческая порнография нападкам не подвергается. Это их бизнес. В нескончаемых интервью женщинам подсказывают формулировки для интерпретации любого общения как сексуального нападения. Это ни в коей мере не закреплено законодательно. Зачем? Достаточно обычной административной практики. При разводе женщина имеет равные с отцом права на ребенка. Но ей в большинстве случаев обеспечен бесплатный адвокат от Лигал Эйд. И много чего еще. Позиция ее усилена настолько, что борьба почти бесполезна. Все началось с вышеназванного способа разбирательства конфликта. В любой момент также можно заявить об изнасиловании. Обучение уже проведено.

Это средства. Теперь о целях. Цель политическую я уже вскольз назвал. Среди экономических явно видна ихняя выгода в расшатывании семей. Раньше платили один рент, теперь два. Они настолько об этом заботятся, что заявленя на развод принимают только после года проживания по разным адресам. Эти деньги могли быть сохранены на некие не контролируемые ими цели, истрачены на детей. Теперь дети недополучат этих денег и родительского внимания, что скажется на их образовании, карьерах. Правильно. Снижена конкурренция для их детей. Одинокие люди проявляют себя гораздо лучшими клиентами их развлекательной индустрии. Они также намного более зависимы и управляемы. Потом, сама женщина какое-то время при необходимости становится более доступной для обсуждаемых игроков перед тем как быть выброшенной на свалку. А стереотип поведения будет передан детям с воспитанием и самозакрепится. Выгода для адвокатского клана весьма тривиальна и не требует детального обсуждения.

Тезис Армалинскго частично объясняет, почему псевдофеминистские методы возможны именно в стабильных развитых странах. Их неэффективно осуществлять в условиях постоянных военных конфликтов, отсутствия законодательной системы и полного обнищания людей. Там существуют другие методы, порой гораздо худшие. Кормежка администрации происходит большей частью по линии неприкрытого воровства, тривиальных взяток и смыкания с бандитизмом. Но это уже тысячу раз разобрано. Так же по-разному кормятся два рассматриваемых типа государственных машин с проституции, весьма важного для анализа рассматриваемого вопроса явления.

Но думаю, остановлюсь на первой порции. Вижу, что за Шукшина я по настоящему не сумел ухватиться. Слишком пока непривычно. Предлагаю продолжить дискуссию одновременно в Монологе и Диалоге в зависимости от величины и характера постингов.

 

Борис Гарбузов, 20 мая 1999 года, Ванкувер