Как я предал ребенка


Как я предал ребенка

 

В этой заметке мне по многим отзывам удалось отойти от ноносной замысловатости стиля. Немудрено, ведь с ребенком у меня связаны самые глубинные чувства.

 

Я привел его первый день в садик. Года в 3. Воспитательница сказала оставить поиграться и тихонько уйти. А что может быть более предательским? Мы часто так делаем. Он был свежий, наивный, непуганный, небитый, необманутый. Он источал обаяние и любовь. Он светился. Он пошел к деткам, взял машину и кому-то показал пальчиком на что-то. Я вышел. За дверьми я постоял и, по-моему, дождался-таки его плача. Может, и нет. Я забыл. Все равно я знал, что он будет. Я считал себя правым, приучая его к обществу. После этого он уже не шел в садик беззаботно. У него уже был рефлекс страха и унижения насилием. Его там бросали с чужими людьми, которые не были с ним так открыты и ласковы. Его предавали. Те люди, которым он стал доверять, имели какие-то свои цели, расходящиеся с ним и непонятные ему. Мне это вспоминается всю жизнь, как очень щемящее. Потому что он все время рядом, он живое воспоминание. Он вытеснил это, он об этом не говорит, но он тоже задним чувством это помнит. Помнит также обманы советских дантистов и нас, держащих его на этой жестокой неустроенной процедуре. В Канаде он с месяц привыкал к нормальным дантистам. Детский плач особенно чувствителен. Его понимают животные.

 

Борис Гарбузов, 3 апреля 99 года.